"ПИТЕРСКИЕ СКАЗКИ... Странно сочетание этих слов. В любую пору сказка низменно относит нас туда, где приволье и широта распахивают душу неведомым силам. Бескрайний лес и топкий омут, озеро на краю деревни или неоглядный закат куда предпочтительнее для неё. Сказка пахнет теплым пирогом из детства, испеченным к вечеру бабушкой, и так же прозрачно невесома, как стремительный детский сон. Чистый воздух питает её, а земля дает ту мощь, что поражает нас и позже, уже давно взрослых, заставляя встрепенуться и замереть перед правдой наивного рассказа о таинственном. Непостижима эта живущая в сказке воля, неуловима нить, связующая обрывки вымысла в повесть подлинной и единственной правды.
Но горе сказке в оковах городских проулков. Здесь изнемогает она, и, задыхаясь, не способна уже парить, как прежде, и разворачивать на весь мир могучие свои крылья. Тяжелый жирный дух прижимает её к земле, а вещий голос становится тревожным и мятущимся, как первый сон болезни.
Однако же, нет на свете пагубнее места для сказки, чем морось и свинцовая полутень петербургских мостовых. Самая суть, сила этого места изламывает сказке хребет при одном лишь её приближении. И падая, дотла размывается она в полупрозрачной зыби варева, студеной шапкой накрывшего город. Но вот насмешка - упавшие и растворённые, семена эти восходят здесь сторицей на колдовском дыхании чухонских болот. И по слову видящих, самый преднамеренный этот город тоже принуждён рождать к жизни образы других миров, да больше, да чаще еще, чем где бы то ни было на земле.
Впрочем, точно ли все это сказки? Непохож, бесконечно непохож нехитрый рассказ о чуде на истории, рождённые питерской топью: всё размыто здесь, раскалено, и мешаются воедино сон и явь. И рождаются, и зовут призраки: дома, целые улицы призрачны тут. Пройди два шага, и где она, улица, что только что виделась? - пропала, не найдёшь, сколько ни ищи её повсюду. Весь город - призрак, и смиряется, и подчиняется ему любой, вступивший на нетвердую эту землю. Алтайский ли парильщик, крымчанка из молочной лавки - кто вспомнит уже, откуда они, кто оглянется назад?! И сам удивишься, и спросишь себя, всматриваясь в мерцающие белёсые улицы: да правда ли все это? Не привиделось ли, не почудилось в мучительной отраве светлой ночи? Какие тайны могли бы не открыться здесь, над бездонной водной рябью - но кто подскажет, кто даст ответ?..
И спрашиваешь лишь: так было ли оно? Не морок ли застлал глаза, не наваждение? Было ли оно? Было ли?.. "